В московском театре «Практика» прошла премьера спектакля «Война еще не началась» в постановке режиссера Семена Александровского по пьесе Михаила Дурненкова.
Этот молодежный спектакль поставлен в мастерской Дмитрия Брусникина. Это по — настоящему свободолюбивый, пацифисткий и абсурдистский спектакль. Спектакль-буффонада о ежедневной войне вокруг нас, спектакль-игра, чумовой праздник в детском саду посреди царящего безумия.»
«Война еще не началась» — пьеса без места и времени. С одной стороны. И пьеса о сегодняшнем дне.С другой. Поле действия – все, что нас окружает. Мы живем в то время, когда война вокруг нас. В быту, телевизоре, медиа, встрече с таможенником или разговоре с другом и подружкой. В спектакле это показано ярко, выпукло, хотя и немного гипертрофировано и гротескно.
Играли в спектакле совсем недавние выпускники мастерской,про таких принято корректно говорят «подающие надежды». Хорошего настроения спектакль может и не добавит.Но задуматься о том, что люди в любой ситуации должны оставаться людьми и желать не войны, а мира, заставит. Можно посоветовать посмотреть спектакль тем, кто любит внешние эффекты. Их в спектакле Александровского было много.Как и режиссерских находок.
Диалоги из «Война еще не началась» разыгрывают не три, а девять молодых, но вполне искушенных артистов — те самые брусникинцы (выпускники мастерской Дмитрия Бусникина при Школе-студии МХАТ), что уже довольно давно обосновались в «Практике» и чьи «Чапаев и Пустота», «Это тоже я» и «Конармия» стали хитами.
Художник Леша Лобанов устроил на крошечной сцене «Практики» карнавал: развесил в глубине флажки с названием спектакля, надул шарики, установил манекены, витринные позы которых портят у кого маска мертвеца, у кого — пояс шахидки. Между рослыми манекенами притулились живые актеры — в цветных джинсах и майках и вырви-глаз париках. Двое из девяти в перерывах между репликами успевают побыть таперами — в глубине под флажками стоит пианино, прочие вторят их игре трещотками и пищалками: аккорды, написанные питерским композитором Настасьей Хрущевой, напоминают джинглы из музыкальных автоматов, как если бы их исполняли доведенные до отчаяния клоуны. Впрочем, «злость» и «отчаяние» — эмоции, которые Семен Александровский не пускает в свой спектакль. Они остаются за скобками — как и все подробности жизни Первого, Второго и Третьего, которые мы, к сожалению, знаем и так.
В спектакле есть пролог, взятый режиссером из новостей. Самое трудное для актеров — прочесть с экрана телефона новость, сняв парик и не прикрываясь образом. Потому пролог выходит слегка затянутым: зал не сильно веселится, слушая, как полиция арестовала австралийца, написавшего на пакетике с наркотой свой адрес — а вдруг потеряется; или как власти Нижнего Новгорода заделали на дороге яму, заметив, что она стала местом фотосессии для иностранцев.
Война, что еще не началась, но конца и края ей нет, кроется тут не в точных словах, а в паузах, в улыбках, в том, с какой жадностью брусникинцы хватаются за свои пищалки и трещотки, пытаясь выпищать и вытрещать тот ужас, что мы не можем или боимся объяснить.
Словом, может, это и не самый совершенный спектакль Семена Александровского, на счету которого обаятельный хит «Топливо» и эстетский золотомасочный «Cantos» с Теодором Курентзисом. Но пищат, трещат и делают паузы в его спектакле очень точно.
Андрей Князев
Фото — Владимир Яроцкий